Гумор та сатира. Збірка - Страница 6

А ты, значит, это… сидишь?
— Да, сижу.
— О, если б ты знал, — продолжает она, —
Как тяжко мне в эту минуту!
Меня забывают партнёры, страна,
Вассалы из «Ордена БЮТа».
И тучное стадо моих биомасс
Иные принцессы разводят сейчас.
— Сама виновата, и свой приговор
Ты сшила руками своими ж.
Зачем выставляла меня на позор?
Плевала в мой рыцарский имидж?
Дразнилась, и видишь, к чему привело.
Я — рыцарь конкретный, и мне западло.
— Ну что ж, погоди, отмотаю свой срок,
И выйду на белом коне я.
Тебя, мой мучитель, ждёт страшный итог,
От злости я даже немею.
В Качановском замке навек пропадёшь,
Лет сто по статье у меня отгребёшь!
— Ты выйди сначала!
— И выйду!
— Да-да…
— Прикажут Обама с Европой!
— Тебя выпускать, не такой я чудак.
Сиди тут и жди Пенелопой!
— Открой!
— Не открою!
— Получишь сполна!
И так до рассвета, потом тишина…

Часть 2
Тяжёлою думой своей угнетён,
Витторио, он же дон Витя,
Идёт поутру к мудрецу на поклон.
А тот был Большой Аналитик.
Такого гадателя свет не видал,
Он Ющенко рейтинг ещё отгадал.
— Скажи мне, технолог, политиков друг,
Что делать мне с Юлией этой.
Не выпущу — плохо, а выйдет — каюк.
Похоже, что выхода нету.
Советы твои не имеют цены,
Осыплю баблом из державной казны.
Вздыхает мудрец: — Понимаю, сынок,
Нет хуже разгневанной Юли,
Мочить конкурентов — у Юли конёк,
Язык пострашнее, чем пули.
С ней в битве не раз поменяешь бельё,
И примешь ты смерть от конька, от её.
Кудесник-технолог на время умолк,
А рыцарь стоит, холодея.
В Тамбове далёком завыл местный волк.
Мудрец вдруг воскликнул: — Идея!
Открылось! Я тайну спасенья узнал.
Вот счёт, реквизиты, возможен безнал.
Тебя не спасёт креативный подход
И с Ганной твоей совещанья.
Есть выход один: пожалей свой народ,
Исполни свои обещанья.
И твой избиратель, тебя возлюбя,
У власти навечно оставит тебя.
— Кудесник ты лживый, как я погляжу,
Дурилка, без струн мандолина!
А мовой Италии крепче скажу:
Бамбино, ты просто козлино!
Я думал, ты спец и мудрец, эх, отец,
При этом раскладе мне полный капец!
Пойми, твой совет, он не то, чтобы плох,
А в принципе он не приемлем.
Все доны решат, что Витторио — лох.
Так лучше уж прямо лечь в землю!
А впрочем, я молод, ещё о-го-го,
Прими же ты смерть от меча моего.
Поминки. Оркестр. Могильный гранит.
Поют, мудреца поминая.
За чашей Витторио-рыцарь сидит,
А с ним аналитиков стая.
Они предлагают, приняв по сто грамм,
Идеи всё новых и новых программ.
И живо рисуют грядущие дни,
Козлов и лохов, как разводят они…

Сон у Межигір’ї, або кам’яний господар

Лупайте сю скалу!..

Іван Франко

Мені приснився дивний сон,
Неначе Янукович
Мов велетень із каменю стояв,
А я, котрий віддав за нього голос,
Тремчу під вітром як тендітний колос,
А далі тисячі таких лохів, як я.
Ми всі, сини мільйонного народу,
В «покращення» повірили на мить,
А він бісовській зграї дав Свободу.
Фашистська повінь! Блазні та уроди!
І велетень не хоче їх спинить.
Бо в мозок кам’яний чи у свідомість, може,
Ідея увійшла, зловивши на гачок —
Що той Червоноокий допоможе,
Що фюрера зі Львова переможе
І у господарі піде на другий строк.
І раптом блискавка! І грім, і голос справжній
Від хмар почувсь, і все аж загуло:
— Лупайте мозок цей, уперті та відважні!
Бо брешуть же технологи продажні!
Кричіть про те в гранітнеє чоло!
І ми до велетня підняли в небо руки,
І кожен став як срібная труба.
— Згадай! — кричали ми, — дітей нещасних муки,
Що катували їх бандерівські падлюки,
Якщо не спиниш тих «свободівських онуків»,
На дім твій, на синів впаде навік ганьба!
— Поглянь! — кричали ми, на рейтинги убогі!
Програєш Сєні чи Боксеру все одно,
Абрам Семенович, що ходить в синагогу,
І той на виборах прокинуть має змогу,
Коротше, с фюрером ідея — то лайно!
— Дивись! — кричали ми, — на Півдні та на Сході
Живе народ твій (не «електорат»).
І хоч кидав його ти і розводив,
Якщо нацистам скажеш твердо «Годі!»,
Як серце оживе його заводів,
Він знов підтримає, як виборець і брат.
І тут, немов тягар чи тяжка ноша
Неначе похитнула монумент,
І він сказав згори: «А як же гроші?
Сім’я, маєток, в банку трохи коштів?»
І сумно позіхнув наш президент.
А ми йому усі заспівчували,
І кожен прикусив собі язик.
Це нам достатньо хліба, там, чи сала,
А от йому потрібно ще чимало,
Бо він же, бідний, вже до того звик!
І тут я виступив, хоч до промов не майстер,
Та всі оратори принишкли в мить оту:
— Ви ж православний, згадайте Боже Царство,
Там — прах усе «міжгірське господарство».